“От вас беру воспоминание…”

В зале музея восковые фигуры стояли словно живые. Застывшие копии легендарных личностей, стражи отшумевших эпох. В старинных платьях давно забытого кроя, с разными выражениями восковых лиц, с красноречивыми жестами холодных рук, на ладонях которых ясно просматривались линии судеб. Таких удивительных и неповторимых.

Это впечатляло, и казалось, что вот-вот сомкнутся врата прошлого и настоящего, фигуры начнут двигаться, говорить, смеяться, что жизни их вдруг воскреснут на таинственном экране текущего времени. Не давая себе в том никакого отчёта, я почувствовала, что нахожусь в тех далёких мирах, скрытых от людей вуалями неумолимых лет. Где-то слышался голос экскурсовода, в окна лился фейерверк солнечных лучей, а для меня неожиданно ярко и светло зазвучала чарующая музыка “Пушкинского вальса”. Движимая странными велениями души, я быстро прошла мимо знаменитых фигур епископа Иоанна, Казановы, Моцарта, Сальери. Вот, наконец, он, мой Пушкин!

Гордый, вдохновенный, прекрасный… Пушкин, о котором прочитаны десятки книг и газетных публикаций, просмотренно множество художественных и документальных фильмов, тот, кто на протяжении долгих лет держит в плену моё сердце и даже снится тревожной полночью! По мнению современников, он был далёк от признанных канонов красоты, да и сам любил повторять: “Красив никогда не был, а молод был”.

В лице и глазах живая искра, полёт руки одухотворён и точен. Таким он мог быть только в высшем расположении гениального духа, на пике своей талантливой мысли, находясь рядом с той, что стала светочем его короткой жизни.

Кажется, что с уст поэта вот-вот слетят благословенные строки:

“Исполнились мои желания,

Творец тебя мне ниспослал,

Тебя, моя Мадонна,

Чистейшей прелести

чистейшей образец”.

И музыка вальса подхватывает жемчужины трепетных слов, перекатывает, словно золото болдинских листьев, переливается бриллиантами вод задумчивой Сороти. Отзвенели весенней капелью одесские увлечения, растаяли ночные шорохи дамских шелков в Тригорском, и в уютных будуарах Петербурга отгорела свеча полушёпота любовных речей, исчез лунный свет на некогда обожаемых лицах.

Она здесь, его Муза, его мечта, боль и восторг, блаженство и мука обжигающего пламени души. Наталья Николаевна легко присела на краешек кресла, отдыхая на балу между ритурнелями кадрили, и только одной ей говорит сейчас влюблённый поэт своим тоскующим сердцем: “Гляделась ли ты нынче в зеркало и уверилась ли в том, что прекрасней твоего лица нет ничего на свете, а душу твою я люблю ещё более твоего лица… Я должен был на тебе жениться, потому что без тебя я был бы всю жизнь несчастлив”.

Её сравнивали с высочайшим произведением искусства, называли самой прекрасной женщиной обеих столиц. Ослепительная красота Натали была таким же редким даром природы, как гениальность великого Пушкина. Впереди её ожидает нелёгкий жизненный путь, полный драматизма и горестей, а пока она просто счастлива. Звучит блистательная мелодия, платье цвета нежной камелии так пристало её изящной фигуре, и модная причёска так мило оттеняет классическую правильность черт. Её поза, скромная и застенчивая, отражает внутренний мир Натальи Николаевны, тихо отвечая восторгам толпы: “Красота моя от Бога…”

И тогда приходят на память строки друнинских стихов: “А просто ли испить такую чашу, подругой гения вдруг стать в осьмнадцать лет? Наталья Николаевна, Наташа, и после смерти Вам покоя нет”.

Зависть, интриги, подмётные письма, ревность и обвинения… Всё как и теперь. Пороки человечества вечны. И, наконец, найдено чёрное орудие людской мести. Вот он, красавец, француз Дантес. Стоит рядом, отвернувшись от четы Пушкиных, пряча от них тяжёлый пистолет. Высок, статен, блондинист. Говорят, был шутником и балагуром, любимцем дам. И нашутил, набалагурил… Какое дело было французу до чужой стороны и чужой жены, до чужой славы и гордости? Любил или умело играл свою постыдную роль, идя на поводу у приёмного отца-развратника? Уже неважно. Но в одном нужно отдать ему должное: на следствии после роковой дуэли с Пушкиным Дантес утверждал: “Я близко знал многих женщин, но лишь она одна отвергла меня…”.

Его холодный взгляд заставляет сжиматься сердце. Наверное,так же равнодушно он тем зимним вечером стрелял в грудь русского гения, предусмотрительно прикрыв свою от пушкинской пули.

Он ещё не знает, что пройдёт время и ненависть к нему всей огромной державы выльется в ненависть его родной дочери Леонии. Девушка в глаза будет называть отца убийцей, поклоняться памяти Пушкина, даже повесит на стену его портрет. И Дантес, известный политик, сенатор Франции, навсегда упрячет дочь в сумасшедший дом.

Такой станет для него кара небес. Классический любовный треугольник… Так считали некоторые из современников… Но скорее всего – это прекрасный дуэт безграничной любви двоих, лебединая песня-поэма красивейшей из женщин и талантливейшего из мужчин.

А из грядущих эпох на них пытливо и важно взирают Сталин и Гитлер, Николай II, Ленин и Распутин, историческая ноша которых была не менее тяжела и противоречива, следы, оставленные на земле, ещё более запутаны и обагрены кровью тысяч невинных жертв.

…Постепенно замолкали в душе переливчатые, наполненные любовью, звуки “Пушкинского вальса”. Только взор вновь и вновь обращался к поэту. Восковая фигура его была облачена в сюртук коричневого цвета, почти в такой, в котором он был погребён.

“От вас беру воспоминанье.

А сердце оставляю вам…”.