Гений-труженик

Пушкин – писатель беспримерной, единственной в своём роде гениальной одарённости.

Стихи и проза Пушкина отличаются такой предельной непринуждённостью, естественностью и простотой, что кажется – они сами собой, без малейшего напряжения, без каких-либо усилий спадали с его пера на бумагу. На самом деле это не совсем так. Гениальный поэт, Пушкин был и великим тружеником. (1)

Это проницательно почувствовал другой великий гений-труженик Лев Толстой. «Чем ярче вдохновение, - говорил Толстой, - тем больше должно быть кропотливой работы для его исполнения. Мы читаем Пушкина, стихи такие гладкие, такие простые, и нам кажется, что у него так и вылилось это в такую форму. А нам не видно, сколько он употребил труда для того, чтобы вышло так просто и гладко». (4)

И Толстой был совершенно прав. Пушкин и сам придал однажды своему творческому труду выразительный эпитет: «тайный труд». Но если мы обратимся к черновым рукописям Пушкина, тайное становится явным. Мы наглядно убеждаемся, какое колоссальное количество труда, настойчивой и кропотливой работы вкладывал в свой творческий процесс великий родоначальник новой русской литературы.

Пушкин в полной мере осознавал необходимость для каждого писателя настойчивого творческого труда. «Когда талант чуждается труда, - считал он, из-под пера его не выйдет ничего сколько-нибудь значительного (XI, 88). (5) «В наше время главный недостаток есть отсутствие труда», - замечал он о писателях-современниках. (5)

Замечательно, что критерий труда был для поэта той мерой, которая определяла оценку им человека, и в особенности исторического деятеля, деятеля культуры.

Труд, по Пушкину, никогда не пропадает. Наоборот, отсутствие труда, подчёркивает он, делает жизнь не только ненужной и бесплодной, но и безрадостной, томительной, делает человека ни к чему не способным, «лишним».

Именно в этом – причина никчёмности такой незаурядной по своим качествам и возможностям натуры, как родоначальник всех «лишних людей» в русской классической литературе XIX века Евгений Онегин, который

Дожив без цели, без трудов

До двадцати шести годов,

Томясь в бездействии досуга

Без службы, без жены, без дел

Ничем заняться не умел.

Этим же прямо объясняет Пушкин и неудачу, которая постигает Онегина, когда, наскучив пёстрой и однообразной светской суетой, он пробует заняться писательством:

Хотел писать – но труд упорный

Ему был тошен; ничего

Не вышло из пера его.

Упорный труд, считал Пушкин, является совершенно обязательным условием для писателя, желающего создать значительные художественные произведения. Так, отрицательное отношение Пушкина к поэтике и жанру старой оды эпохи классицизма определялось, в частности, и тем, что ода с её раз и навсегда установленными правилами, с её окостеневшими словесными формулами и традиционными поэтическими приёмами «исключает, - как он пишет в одной из полемических заметок 1826 – начала 1827 годов, - постоянный труд, без коего нет истинно великого» (XI, 42). (5)

Слова «труд», «работа» настойчиво употребляются Пушкиным в качестве обозначения его писательского дела, его художественного творчества.

В уединении мой своенравный гений

Познал и тихий труд, и жажду размышлений, -

читаем в послании «Чаадаеву» (1821).

«Всех строже оценить умеешь ты свой труд», - обращается Пушкин и к себе самому, и к поэту вообще, употребляя здесь слово «труд» в двойном значении: и творческий процесс, и его результат («Поэту», 7 июля 1830 года).

Причём труд – не только непременное условие писательского дела, но в нём самом, по Пушкину, заключена и высокая радость, он уже сам по себе является для истинного писателя благородной наградой:

…тайный труд

Тебе награда; им ты дышишь…

                                               («Езерский»)

Замечательно и это выражение: «им ты дышишь». Труд нужен писателю, как всему живому нужен воздух для дыхания. «Любовь к труду, потребность труда», по свидетельству П.А. Вяземского, были глубочайшим образом присущи Пушкину: «Труд был для него святыня», когда он «принимался за работу, он успокаивался, мужал, перерождался». (3)

И подлинным гимном неустанному, настойчивому писательскому труду звучит единственное в своём роде стихотворение, так и озаглавленное «Труд», в котором с поразительной глубиной психологического проникновения Пушкин рассказывает о сложном и противоречивом чувстве, владеющем им как поэтом. Он испытывает радостное облегчение вследствие окончания долгого и упорного труда, свершения литературного «подвига», - стихотворение написано в очевидной связи с тем, что в это время Пушкин в основном закончил свою работу над «Евгением Онегиным». Но к этому естественному ощущению примешивается и другое, странное для него самого и в то же время преобладающее чувство – чувство грусти и пустоты, возникающих в результате наступившей непривычной праздности, в результате потребности, пока ещё не находящей воплощения, снова предаться радостям, заключённым в самом труде, в бессонных – до утренней зари – ночах непрестанного творческого горения:

Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний.

Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?

Или, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный,

Плату приявший свою, чуждый работе другой?

Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,

Друга Авроры златой, друга пенатов святых!

Особенно выразительны здесь слова «стою, как поденщик ненужный». Человек нужен, и не только другим, но и самому себе, лишь поскольку он трудится. Поэтому отсутствие труда не только тяжело, но и прямо мучительно для человека, является для него медленной казнью.

В относительно раннем стихотворном «Разговоре книгопродавца с поэтом» (1824) Пушкин даёт устами книгопродавца очень точное и выразительное определение самого характера творческого труда, его специфики:

Вам ваше дорого творенье,

Пока на пламени Труда

Кипит, бурлит воображенье…

Выражение «на пламени Труда» весьма красноречиво. Ещё мальчиком, на лицейской скамье, Пушкин зло издевался над «хладными» трудами бездарных писак того времени (I, 195). (5)

Истинный творческий, писательский труд должен быть «пламенным», «живым», «жарким» («К трудам рождает жар во мне» - «Деревня», 1819), «одушевлённым»: «Одушевлённый труд и слёзы вдохновенья».

Вдохновение и труд не только идут рядом друг с другом, но и прямо сливаются в нечто целостное и единое.

Вместе с тем само вдохновение Пушкин определял совсем не так, как это принято было в его время. Пушкин категорически возражал против подобного смешения «вдохновения с восторгом»: «Нет; решительно нет – восторг исключает спокойствие, необходимое условие прекрасного. Восторг не предполагает силы ума, располагающей частями в их отношении к целому. Восторг непродолжителен, непостоянен, следственно не в силе произвесть истинное великое совершенство… Вдохновение может быть без восторга, а восторг без вдохновения не существует» (XI, 41-42; курсив Пушкина). (5)

Непостоянному и непродолжительному «восторгу», в смысле некоего самозабвения, иррационального исступления, владеющего – по представлениям и классиков, и романтиков – поэтом, Пушкин противопоставляет, наоборот, полное самообладание художника-творца, силу его ума, внутреннюю сосредоточенность на своём деле и в особенности систематический труд, являющийся основным требованием и условием плодотворной литературно-творческой работы.

В известных строках «Осени» Пушкин описал свой собственный творческий процесс:

И мысли в голове волнуются в отваге.

И рифмы лёгкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,

Минута – и стихи свободно потекут.

Строки из «Осени» отличаются замечательной точностью. Пушкин, как правило, не складывал предварительно свои стихи в голове и уже в завершённом или почти завершённом виде клал их на бумагу, а создавал их – независимо от того, над большим ли произведением он работал или писал небольшое стихотворение в несколько строк, - с пером или карандашом в руках («И пальцы просятся к перу, перо к бумаге»). Поэтому дошедшие до нас рабочие рукописи Пушкина дают полную картину его творческого процесса. Необыкновенная стремительность почерка, чрезвычайно трудная разборчивость многих не только отдельных слов, но и фраз, а подчас и целых больших кусков текста, недописанность слов, очень частые описки – нагляднее всего свидетельствуют о том, каким действительно бурным потоком рвались наружу вдохновенные творческие мысли Пушкина. И в то же время достаточно взглянуть на те же рукописи, с их бесконечными зачёркиваниями, поправками, заменами, вставками, чтобы раз и навсегда рухнуло наивное представление о том, что Пушкин якобы создавал свои произведения сразу, первыми пришедшими на ум словами.

Наряду с картиной вдохновенного излияния своих мыслей перед нами встаёт и картина большого, настойчивого, мучительного труда – «мук творчества». И именно потому, что писательский труд Пушкина был жарким, одушевлённым, вдохновенным, «честным и благородным», «упорным и постоянным», совершил великий поэт свой воистину богатырский, двуединый подвиг – установил национальный русский язык и заложил основы национальной русской литературы. (2)

Список использованной литературы

1. Благой, Д.Д. Мастерство Пушкина. – М.: Сов. писатель, 1955.
2. Благой, Д.Д. Душа в заветной лире (очерки жизни и творчества Пушкина) М.: Сов. писатель, 1979.
3. Вяземский, П.А. Полное собрание сочинений. - СПб. - Т.II.
4. Гусев, Н.Н. Два года с Толстым. - М.: Посредник, 1912. – С. 140.
5. Пушкин, А.С. Полн. собр. соч.: В 30 т. – М.: Изд-во АН СССР, 1937 – 1949.

Апанасенко Варвара Андреевна,

28 лет